Сохранившийся до нашего времени лагерь 1940-50-х годов “Днепровский” никак не может стать местом памяти. Ведущие историки, юристы, представители правоохранительных органов и общественники обсудили резонансный и вопрос. После Великой Отечественной войны на Колыму этапировали около 30 тысяч осужденных пособников фашистов — власовцев, бандеровцев, лесных братьев, бывших полицаев, виновность которых не вызывала никаких сомнений. Для них был создан особые каторжные лагеря. В том числе находились военные преступники и в «Днепровском». Эту страницу истории региона детально разбирала рабочая группа Общественной палаты Магаданской области. На заседание пригласили школьников и преподавателей истории. Основные мнения заседания группы в нашем материале.
Яков Радченко, председатель Общественной палаты Магаданской области: Идет специальная военная операция. Мы сейчас воюем с неонацистами и воюем с потомками тех самых бандеровцев, которые здесь отбывали наказание, которые воевали против нас во время Великой Отечественной войны. Широко это неизвестно, но, конечно, об этом должны знать все, были определенные события, была определенная предыстория и есть до сих пор. Есть общественная дискуссия по поводу одного серьезного проекта в Магаданской области. В Магадане планируется построить новый музей. Он первоначально в документах назван «Музей памяти». Соответственно, музей ГУЛАГА, профильный по репрессиям, стал продвигать концепцию не просто нового здания, скажем, нашего областного музея, а создания определенного музейного комплекса, включающего в себя кроме вот этого здания, еще Маску Скорби, барак усиленного режима и двух более или менее сохранившихся лагерей: это “Днепровский” и “Бутыгычаг”. “Днепровский” обозначен как будущее «место памяти». Еще одна из причин, почему мы это рассматриваем: действительно существует повышенный интерес к уже существующим местам памяти, и этот интерес в значительной степени исходит из враждебных нам стран.б. В 1943 году советские войска начали освобождать территорию, теснить фашистов и столкнулись при освобождении оккупированных районов с фактами небывалых зверств фашистских захватчиков и их приспешников в отношении мирных жителей, в отношении военнопленных. И в апреле, 19 апреля 1943 года, вышел Указ Президиума Верховного совета СССР «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения, пленных красноармейцев, для шпионов, изменников Родины из числа советских граждан и для их пособников». Вот там как раз в преамбуле обрисовывается ситуация. Этим указом вводятся два наказания, которых не было в СССР ни до, ни после. Это смертная казнь через повешение и каторжные работы. После войны в СССР для наказания военных преступников, пособников фашистов был создан «Особый лагерь» СССР, при этом была отменена смертная казнь на определенный период, у нас подразделением этого «Особого лагеря» был «Береговой лагерь» или “Берлаг”.
Александр Навасардов, кандидат исторических наук, главный научный сотрудник Магаданского областного краеведческого музея: Надо сказать, то, что сам “Берлаг” был организован, для чего и почему он был организован вообще? Дело в том, что, когда после войны уже 45-го, наверное, год, начало 46-го, наверное, года было, «оуновцы» (* ОУН признана экстремистской организацией и запрещена в России), бандеровцы начали склонять уголовную массу в лагерях и восстания пошли. Большие восстания были, большая резня была. И поэтому было решено: в 48-м году, в конце 48-го года решили создать особый лагерь, куда были отвезена вся эта публика. И надо отметить то, что это были лагеря каторжные. Вот если брать Дальстрой, да, предписание было организовать лагерные учреждения, ну, лагеря непосредственно в пунктах, которые располагались от побережья до 200 километров, и рудники — для каторги, работы под землей. И надо отметить, что вся эта публика, шла по 58-й статье, как и те политические, которые были уже здесь, не здесь даже, а на территории СССР, которые осуждались по уголовному кодексу, шли по одной статье, по политической. Есть определенные предметы с лагерей “Днепровский”, “Бутугычаг”, есть номера на одежде, на верхней одежде, на головном уборе, ватных брюках, это символы — в то время были введены номера в “Берлаге”. Это каторжный лагерь был, были номера на одежде.
Александр Лебединцев, ведущий научный сотрудник СВКНИИ ДВО РАН, кандидат исторических наук: Я хочу сказать, что вот органы, специальные эти органы, они очень хорошо работали, у них была определенная система, они, в общем то, уже на первых порах отсеивали, свои методы у них были в отношении того выяснения, был ли этот человек, мог быть замешан, был в чем и так далее. То есть там связи, с другими фильтрационными лагерями, с картотекой там по всем параметрам. Большую часть, которые попадали, были у немцев, но получилось так, что их возвращали в армию. А у немцев очень хорошо документация делалась и сохранялась. Поэтому, в общем то, выяснить и в те годы, и сейчас — это возможно, за что, когда и личная подпись, так что, тут нельзя говорить о том, что просто схватили, привезли на Колыму, и вот он здесь работает.
Таймураз Увижев, почетный сотрудник контрразведки ФСБ России: Когда я еще не читал документов, и я думал, ничего себе каторга, мне представилась царская Россияс кандальники, страшная тюрьма, где находились все наши дореволюционные террористы. Нет — весьма мягкое содержание, потому что условия — не могли создать технически условий жесткого содержания. Опытные сидельцы пользовались вообще в УСВИТЛе, и в “Берлаге” тоже. В “Берлаге” было сложнее. В УСВИТЛ летом нарушали режим, попадали в бур, барак усиленного режима, пересиживали там в трудное время, когда надо было копать, пески мыть, да. А зимой уходили работать на руднике, потому что в руднике даже -6 — 8, это теплее, чем на улице. Вот, и все они, они дольше сохранялись, это маленькие уловки такие были у них.
Максим Комаровский, начальник уголовно-судебного отдела прокуратуры Магаданской области: Я считаю, что нельзя их считать жертвами политических репрессий о том, что какие-то факты, когда действительно, система правосудия перегнула палку, и за те деяния, которые сейчас бы, например, на данных этапах, суды сочли малозначительными, ну, априори, а там людей отправляли на 5 лет исправительно-трудовых лагерей, они, да, действительно были. То есть, как говорится, истина всегда где-то посередине, да, но говорить о том, что вот пособники нацистских преступников, мы их должны признать жертвами политических репрессий, на мой взгляд, нельзя ни при каких обстоятельствах.
Яков Радченко, председатель Общественной палаты Магаданской области: Разные мнения прозвучали: коллаборационисты, изменники Родины, пособники фашистов изначально, я так понимаю, что в зависимости от ситуации, контекста надо давать определение. Я с публицистической точки зрения перевожу терминологию указа 1943 года на нашу: тогда они были пособники фашистов, а сейчас они – пособники нацистов. Я так их называю, мне кажется, что ни одно из этих определений не будет ошибочным. Насчет того, какая терминология использовалась тогда: технически «власовцы», а так «особо опасные государственные преступники» — это с точки зрения их статуса. Мы понимаем, что в “Днепровском” было подразделение “Берлага” и отбывали наказание изменники Родины, значит, там должна быть соответствующая информационная табличка, примерно как сносочка в интернете делается.
Константин Зеленский, директор Инженерной школы: У нас есть изменения в концепции преподавания истории. Сегодня оно касается нескольких моментов. Ну, во-первых, у нас идет увеличение часов истории. То есть, если сегодня у нас количество часов истории 2, то со следующего года их будет 3 часа истории. Это первый момент и второй момент вводится дополнительный блок региональной истории. Это была позиция Президента, потом она была озвучена Кравцовым. И, соответственно, я думаю, я просто сейчас пока не знаю, как это будет реализовано у нас на территории региона. Я предполагаю, что рекомендации по поводу региональной истории в школы будут идти от министерства образования, так как пока еще эта работа не начата. Я думаю, что, может быть, имеет смысл Общественной палате, как органу, который занимается, сделать запрос на министерство образования, выйти с предложением, что если мы будем вести блок региональной истории, то, соответственно, экспертное сообщество, да, возьмет на себя подготовку материала конкретно вот по этой эпохе, для того, чтобы нам это внести в региональный учебный план.
Яков Радченко, председатель Общественной палаты Магаданской области: Понимаете, вот на мой взгляд, что важно: вы все вот в своей сфере члены группы, специалисты и в большинстве авторы научных работ, серьезных книг. Вот я считаю, что в работе нашей группы важно то, что это коллегиальное мнение людей, которые этим занимаются. Вот это важно. Такого раньше не было.
